Очередной город. Сюда она добралась только вчера, на крыльях. Потому что так было быстрее. Хотя это не совсем город, если честно – по ощущениям пролетающей над ним баргесты это был странный конгломерат городков и народностей, притворяющихся одним городом, одним народом. Хотя какая разница? Осматривать она будет все, в том числе и окрестные поселения.
Иногда Берта задумывалась, не зря ли она мечется по городам и поселениям, пытаясь найти все еще незнакомого человека, который понравился бы ей так же, как нравилась ей прежней обожаемая мадам Элен. Она понимала, что это говорит в ней память собаки, которой она была ранее, но ничего поделать со своей тягой к тому, кого она будет любить и кто станет любить ее тоже, не могла. Да, если бы у прежней ее хозяйки были бы дети, Берте не пришлось бы разыскивать себе новых хозяев. И после завершения мести, исполнения проклятия, она спокойно вернулась бы к семье, которую и оберегала бы с таким же рвением (ладно, почти таким же), как и умершую хозяйку. До тех пор, пока в этой семье бы не появился тот человек, который стал бы новым хозяином. Но нет, мадам Элен так-таки не вышла замуж повторно. А потом уже было поздно.
Берта тихонько заскулила, вспоминая нежные руки женщины. Ее больше нет...
Начинать поиски можно было по-разному. И в этом городе она решила начать того самого места, где оказалась, благо дом, в котором она переночевала, уже осмотрен – ни единой эмоции, даже отдаленно похожей на то, что надо. Что же, весь город перед ней, а ближе всего улица, причем большая.
На улице Берта появилась в облике небольшой черной собачонки. Так проще – на нее меньше обращали внимания, не пугались и не шарахались, не вызывали собаколовов. Бежит себе собачка – так пусть бежит. Вот она и бежала. День ли, ночь ли – разве это важно?
Но в большом городе, как она когда-то выяснила, было важно. День в городе отличался вонью выхлопных газов, запахом целых и паленых шин, разогретого металла. Отвратительная мешанина так и била по чувствительному носу. И машины были повсюду. То они мчались мимо, то огромными вереницами стояли, ожидая, пока впереди освободится путь. Но людей тоже хватало.
Хотя что Берте обычные запахи? Ведь юную баргесту интересовала эмоциональная аура. Именно по эмоциям она и искала подходящего человека. А город большой, пока всех его жителей обнюхаешь... Но из-за особенностей способа поиска, хоть ночь и менее наполнена сутолокой, дни были предпочтительнее. Ночью люди все же меньше эмоции излучают...
Но сутолока уже начала действовать на нервы, заставляя свернуть в первую же попавшуюся улицу, где было поменьше как народа, так и машин. Отвыкла…

Запах сменился, если вспомнить, как пахло на предыдущей улице. Видимо, здесь другой район-городок. И живут иные люди, с  другим складом ума.
А еще тут пахло… аппетитно! Запахи чего-нибудь вкусненького она всегда могла вычленить из любой вони и любого аромата. Вот и сейчас ее нос указывал ей, что неподалеку находится нечто многообещающее. И, помня о том, что все сразу ей не охватить, а нормальной еды тоже хочется, Берта нырнула за угол, где и сменила облик. Способность полупризрака становиться незаметной (не растворяясь при этом в воздухе), позволяла избежать ненужного удивления окружающих от появления среди них непонятно откуда странной девицы. А теперь, когда она уже здесь, вопросов не возникнет. Тем более что выйдет она из-за угла.
А по пути надобно подцепить кого-нибудь, кто оплатит заказ в том месте, откуда так вкусно пахнет.

Угощатель нашелся перед самым ресторанчиком. Но зато какой!!! Проклятий на нем висело множество. На него из-за этого не то что хотелось хорошенько рыкнуть, его хотелось сначала напугать, а потом долго-долго душевно петь ему, связанному (чтобы сбежать не сумел). И лишь потом уже съесть, тщательно пережевывая и стараясь, чтобы жил он при этом как можно дольше. Но пришлось ограничиться всего лишь небольшим внушением толики страха, чтобы приглушить его зашкаливающее возбуждение. Неприятное возбуждение, надо сказать. Этот тип уже вовсю раздумывал о том, как затащит Берту в какое-нибудь уединенное местечко и там будет измываться над глупой девчонкой. Маньяк… Ну, не будь Берта сыта, она бы позволила увлечь себя туда. А так – приходилось глушить. «В общем, ограничусь хорошей потряской его кошелька, - решила баргеста, одарив горе-ухажера очаровательной улыбкой. – А в полнолуние посмотрю!»
Пока что народа в ресторанчике было маловато, хотя Берте, если честно, сейчас было все равно. А столик уже заставляли тем, что она заказала, заставляя любителя хорошеньких девиц сильно озадачиться аппетитами нынешней. Но стоило ему только перевести взгляд на девушку, сидящую напротив, как все мысли вылетали из головы, подстегнутые в большей части вызывающим нарядом Берты. Та же принялась за уничтожение заказа.

«Во как, поговорить ему захотелось, - несколько озадачилась Берта, не слишком жаждая оторваться от еды, вкусной, надо сказать. – Хотя да, люди ведь любят представляться незнакомым. И поговорить тоже. Я и забыла».
Баргеста просто не считала нужным запоминать правила общения с людьми. Зачем ей это? Ведь те, кто попадался ей, чаще всего на ней и заканчивали свой жизненный путь. Что поделаешь… Да и предпочитала она проклятых – их легче зацепить, легче запугать (и не жалко!и слишком малая возможность столкнуться с действительно верующим). Но при этом вместе с их ужасом она вытягивала и их жизнь. Как-то выживших после ночи с ней не было.
Берта довольно прищурилась, заново переживая последнее полнолуние. Лес тогда чутко отвечал на каждое движение, подсказывал, где его лучше всего пройти, мягкая трава ковром ложилась под ноги... А какой букет эмоций исходил от жертвы!!! Вожделение того мужчины быстро сменилось ужасом, стоило только начаться превращению. Человек не смог дождаться завершения превращения, - что совсем не расстроило Берту, - бросился бежать. Ужас постепенно сменился робкой надеждой, что удастся скрыться от чудовища, в которое превратилась девушка, привезенная в эту глушь, а потом надежда снова была вытеснена страхом, отчаянием – он оглянулся и увидел бесшумно несущуюся за ним баргесту. Вот так и прошла почти вся ночь. Выносливый оказался, только под утро сердце не выдержало. Хорошо было... а то некоторые только от одного вида основного облика Берты окочуривались. Тогда тоже эмоций и мяса хватало до следующей охоты, вот только так не интересно же!
Но отвечать нынешнему было нужно, пусть баргеста и предпочла бы ограничиться ничего не значащими междометиями, а то и вовсе жестами.
- Берта, - кратко отозвалась она, спрятав заблестевшие глаза под ресницами.
Воспоминания заставили облизнуться, а так же напомнили о том, что на столе еще много вкусного есть.

Эмоции, доходящие до Берты от человека, несколько удивляли. Он явно чувствовал, что тут что-то не так. Давно не встречались подобные экземпляры, у которых чувство самосохранения так хорошо развито. Но при этом он не слишком желал к нему прислушиваться. Так что можно будет и поиграть. Даже интересно, как он станет реагировать. И Берта стала осторожно воздействовать, то подстегивая возбуждения (а для этого и напрягаться особенно не надо было, хватало даже просто движений), то добавляя страха и подозрительности.
И даже отвлекаться от еды не надо было. Главное пока не переборщить, и не послать более сильных импульсов. Все чувства должны казаться ему собственными. Забавная игра.
Все-таки Берта была еще слишком юной, чтобы ее прекратили интересовать игры...

Выйдя из больницы и выводя машину со стоянки, Джилл продолжала обдумывать услышанное и от Леона и агента Хоуэлла, и от доктора Уайтс. Что же, потерпевших можно будет допросить «не ранее чем послезавтра». Ну, шеф договорится поточнее.
А желание узнать, что за день ее отсутствия обнаружили сослуживцы, только возрастало. Что поделаешь – одной из причин, по которым Джилл выбрала и продолжала любить свою работу, было неудержимое любопытство, которое так хорошо спелось с желанием раскрыть какое-нибудь дело (каким бы оно ни было). И вот теперь оно царапало ее большой когтистой лапой. Итак, вопросы, будившие любопытство. Первый – видел ли кто, как и когда Леон и мистер Хоуэлл попали в ту лабораторию? Второй – с ними был граф Ди, это он их привел туда? Сопутствующий ему: куда же он делся потом? Третий – оговорился ли агент Хоуэлл, произнеся «они», и если нет – то кто это, родственники графа? И много ли их? Четвертый – что за странные повреждения у Леона, как он их получил? Это же явные укусы! Пятый – кто на самом деле взорвал то здание и почему? Шестой – так что же странного нашли на месте теракта эксперты?
Вот так, вопросов полным-полно. Ответов пока нет ни на один.
Шефу бы тоже нужно позвонить. Да не хочется. Лучше приехать и самой доложиться.
Задумчивость не мешала Джилл вести машину по улицам в сторону департамента, пока впереди не обнаружилась длинная вереница стоящих автомобилей.
- Вот черт! Пробка! – возмущенно буркнула она. - И что теперь?
Пробки в Лос-Анджелесе всегда были бичом населения. А в это время в них можно было отстоять намного дольше, чем хотелось. Джилл лихорадочно обдумывала, как отсюда можно объехать хотя бы эту машинную змею. А потом решилась и свернула на один из проездов к Чайнатауну. Вдруг мало кто решится пробираться через эту путаницу улочек на автомобиле. Тем более что многие считают, что в этом «городе в городе» есть только один вход-выход – через Драконьи Врата. А ведь тут хватает разнообразных улиц-проездов-переулков, связывающих Чайнатаун с прочими районами.
Так что есть шанс, что она, если не станет особенно сильно углубляться в китайский квартал, спокойно минует пробки. А там и до работы рукой подать.

Раздраженно барабаня пальцами по рулю, Джилл крыла себя предпоследними словами (последние кончились намного раньше). Все-таки могла бы и догадаться, что не одна она такая умная. Но что тут поделаешь – пробка была и тут. И, что еще хуже, эта самая пробка двигаться, похоже, не собиралась. С тем же успехом можно было оставаться на центральных улицах.
Улочка не была длинной, всего метров триста, и выходила она как раз на переезд к улице, ведущей к департаменту. Еще бы минут десять – и Джилл была бы на месте. Но нет. Не сложилось.
У самого конца улочки кучковалась небольшая группка людей, похоже, водителей застрявших машин. В отличие от праздношатающегося люда, эти что-то активно обсуждали.
Прожигая взглядом впередистоящие машины, Джилл решительно вышла из автомобиля. Поглядела на телефон, и все же взяла с собой – а вдруг что важное сообщить понадобится. Или ее разыскивать будут... Угу, вспоминается учеба... «Никогда не расставайтесь со средствами связи, у начальства и дежурного всегда должна быть возможность тебя застать и вызвать», - так в переводе на относительно нормальный язык звучала одна из матерных фраз инструктора.
Добравшись до того сборища, Джилл поинтересовалась их мнением - надолго ли застряли. На что ей посоветовали прогуляться, поскольку пока в переезде не рассосется машинная толкучка, отсюда никто не выедет.
По мнению Джилл, эта самая «толкучка» рассосется не скоро…
Желудок требовательно квакнул, напоминая, что девушка со давно - с тех пор, как засела в больнице - ничего не ела. А теперь организм требовал своего. Оглядевшись, девушка направилась в нечто вроде китайского кафе, видневшегося неподалеку. Но только сделала пару шагов, зазвонил телефон.

Нетерпеливый шеф требовал отчета. Устало вздохнув, но так и не поменяв цели пути, Джилл начала рассказ, прекрасно понимая, что потом его придется повторить снова:
- Да, шеф, Оркотт уже пришел в себя. Да, меня даже пустили к нему. Его лечащий врач сказала, что опасности для жизни больше нет. Да, агент Хоуэлл тоже. Да, я говорила с Оркоттом и Хоуэллом. Что выяснила? Оба настаивают на поиске графа Ди. Нет, полноценный опрос свидетелей провести пока нельзя – доктор Уайтс была категорически против. Сообщила, что разрешит визит полицейских к пациентам не ранее чем послезавтра. А к Оркотту разрешены посещения друзей и родственников.
Открыв дверь ресторанчика, Джилл замерла у входа – тут, оказывается, забито... Все места были заняты. Наверное, все те водители, что застряли неподалеку, явились сюда, чтобы успокоить нервы чем-нибудь съедобным. Точнее, сладким – это была все-таки в большей степени кондитерская. А с ними тут еще обосновались и куча просто гуляющих, и множество местных.
Но можно было надеяться, что здесь найдется и чего посущественнее сладостей перехватить.
Неужели ни местечка не осталось? Джилл, не прекращая разговор, продолжила шарить взглядом по помещению.
- Да, я тоже присоединяюсь к их мнению. Как я уже вам докладывала, взорвавшийся этаж снимал граф Ди. Точнее, он снимал три верхних этажа, где была устроена лаборатория. И, по словам Леона и агента Хоуэлла, он был с ними. Возможно, кто-то из них видел нашего подрывника. Но ведь графа среди пострадавших нет, так? А он свидетель... Да, я понимаю, что это не обязательно. Но ведь погибших на месте не было, и в больницу он не попал. Похищен? Сам скрывается? Не понятно. Но, шеф, а вдруг граф Ди что-то видел! Да и агент Хоуэлл настаивает на том, что граф замешан во взрыве. Когда приеду? Не знаю, шеф, я в пробке застряла. Хорошо, как приеду, немедленно доложусь,  - и Джилл с облегчением нажала на «отбой».

Противный скрежет стула о пол заставил резко развернуться, выискивая опасность – профессия все-таки сказывалась, даже когда Джилл была не на работе. Вот только опасности не было, зато вдруг нашлось незанятое место. Сразу на него она внимания не обратила, поскольку хоть и находилось оно поблизости от входа, где застыла Джилл, но было частично скрыто то ли разрисованной ширмой, то ли перегородкой. Вообще-то столик был занят, но только одним посетителем, хоть и был рассчитан на двоих, и занимавший его отчего-то оказался под столом. Странно. Прячется что ли?
И тут из-под стола вынырнула темноволосая женщина, сжимавшая ворох каких-то то ли фотографий, то ли открыток. И одна из них валялась прямо у ног Джилл. Девушка в задумчивости подняла ее, заинтригованно рассмотрела странную птицу, изображенную там, а потом решительно шагнула к столику.
- Кажется, это ваше, - улыбнулась она, протягивая лист. – И скажите, у вас свободно? Или вы ждете кого-нибудь?

Том негромко побарабанил ладонями по столу, крутя головой из стороны в сторону и рассматривая сидящих за столиками девушек. Интуиция подсказывала, что пора сваливать - все равно красотка явно несговорчива, а добиваться её силой, почему-то, ох, как не хотелось. Парень в последний раз хлопнул сомкнутой ладонью по столешнице и полез в карман за деньгами.
"Хрен с ней, пусть уходит."
Том щелкнул пальцами официантке, и дождавшись счета, оставил деньги на столе, незаметно выскользнув за дверь.

Джилл несколько озадачил взгляд девушки. Оный почему-то ассоциировался у нее с междометием «Ага!» Но зато она никого не ждала, и не возражала,  что Джилл займет свободное место.
- Вы тут уже были? - поинтересовалась девушка, когда Джилл отодвинула стул для себя.
Девушка улыбнулась вопросу.
- Нет, - сказала она и села, взмахом руки подзывая официантку.
В этом кафе не случалось никаких особых происшествий, привлекавших внимание детективов из Отдела убийств. И потому Джилл, не слишком увлекающаяся китайской кухней, хотя и попробовавшая многое, раньше сюда не попадала. Это только сегодня так повезло. А вот Леон скорее всего, знал об этом месте.
- Говорите, кухня неплохая? – уточнила она. – Это хорошо. Девушка, мне, пожалуйста, чего-нибудь мясного, на ваш вкус, и зеленый чай, - это уже к официантке. – У вас же есть фирменное блюдо? И его тоже, пожалуйста, в качестве десерта.
А вот интересно, что же это за фотографии такие, с птицами? Спросить что ли? Джилл в задумчивости глянула на девушку напротив, тоже делающую заказ.

Анна задумчиво рассматривала неожиданную собеседницу, пытаясь понять, кто же она. Хорошо выглядит, но при этом не декоративная блондинка. И скорее всего сможет постоять за себя. Причём постоять так, что вот уже обидчик стоять на своих двоих точно не будет. Девушка улыбается, но всё же заметно, что это вежливость и ни капли легкомыслия.
Когда официантка записала её заказ, Анна просто повторила свой - горку сладостей разных калибров искусстно разложенных по деревянным неглубоким плошечкам из тёмного дерева. Вкус был отменным.
Анна повернулась к собеседнице:
- К сожаленью, не настолько владею китайским языком, чтоб суметь выговорить название этих блюд на одном дыхании, - она чуть смущённо улыбнулась.
Через секунду молчания снова глянула на соседку:
- Раз уж вместе разделяем трапезу - предлагаю познакомиться. Меня зовут Анна Саливент.
Аргумент был не убедительным, но причин на отказ найтись не должно было.

Эмоционально от обеих девушек сейчас тянуло только любопытством, что совсем не помогало выбрать одну из них. Баргеста расстроено смотрела то на одну, то на вторую, продолжая надеяться, что хоть что-то подскажет, какую сейчас лучше выбрать для дальнейшего наблюдения. Но облегчать ей жизнь явно ни одна не собиралась. И, что самое обидное, ни на одну пока не удавалось воздействовать. Даже странно. Они обе излучали эмоции, но не давали проникнуть в себя чужому влиянию. Оставались закрытыми. Странно. Хорошо хоть метки на них держались. А то Берта бы уже не удивилась, окажись дело иначе.
Баргеста подбиралась все ближе к заинтересовавшим ее людям, собираясь не только рассмотреть обеих еще ближе (хотя куда уж больше, и ту, и другую узнает среди кучи похожих), но и послушать, о чем они будут говорить. А вдруг это поможет выбрать!